Мигрени Наследника сердца появились спустя три месяца после смерти его друзей, сначала это были лишь небольшие уколы в голову, давящие всего лишь несколько секунд, но со временем стресс и депрессивность Джека росли все больше и больше, в итоге превратив его голову в кашу, страдающую от мигреней каждую божью минуту. Хартнесс, конечно, никогда не жаловался на свои мигрени вслух, не имело смысла на них жаловаться, кто бы его выслушал? Мэтт? Ах да, его любимый друг Твинкл умер уже очень давно и все по его вине. Или не по его вине, но юношу не очень волновало, действительно была ли это его вина, ему просто нужно было чувствовать себя убогим и винить себя за что-то, поскольку так было проще не винить кого-нибудь другого. «Кем-то другим» по несчастью оказался единственный выживший член сессии, помимо Джека – Мстислава Миронова. Не то чтобы Хартнесс был настолько глупым и не понимал, что Мстиша не была виновата ни в чем, но былая эмпатия в нем умерла очень давно, заменившись на сильную токсичность, соленость, горькость. Наследник правда пытался не плеваться желчью в Миронову каждый раз, когда они говорили, правда, но как сильно он не пытался, он не мог никогда избавиться от горького привкуса во рту, каждый раз, когда ее видел.
Поэтому Джек нашел компромисс: он начал ее избегать, игнорировать ее сообщения в пестерчаме, горечь по отношении к Магу Времени иронично продублировалась теперь и на него самого. Теперь он винил не только Мстиславу, но и самого себя. Хартнесс прыснул от мысли о том, что по ощущениям все напоминало те дешевые сериалы, где брата и сестру разлучали в детстве, а потом они находят друг друга, хотя если бы девушка была действительно его сестрой, Наследник бы уже не удивился, в конце концов, эта игра была... странная, а русская девушка местами напоминала ему его отца.
Теперь Джек Хартнесс проводил свое бесконечное свободное время скитаясь по планетам умерших друзей. Возможно, это было потому что он скучал по ним, а возможно, это потому что своя вызывала у него приступ тошноты. А возможно, все это вместе.
В любом случае, какая бы причина не была, он достаточно редко бывал в Крае Кораблей и Озер, положив свой половой орган на квест, консортов и прочее, поэтому со временем ККИО начала создавать впечатление обреченности, словно отражая всю суть его сессии. Хартнесс иногда задумывался, а что было бы, если бы никто не умер? Сделал бы он свой квест? Кем бы он сейчас был, остался ли в нем тот глупый подросток и инфантильность? Нынешний Джек бы отдал все что угодно, только бы вернуться на год назад и вместо того чтобы вести себя как придурок, боясь своих настоящих чувств, и сказать им, как он их ценит. Как жаль, что прошлый Джек не нынешний, теперь единственные, кому он может это сказать – это призраки прошлого. Или Мстислава, но это был так себе выбор. Джек бы, без сомнений, так и продолжил бы еще целый год проводить все свое свободное время (которого теперь у него, наконец-то, было навалом) за самобичеванием, если бы он не нашел (или его нашла) записка с просьбой встретиться. Не нужно было быть детективом, чтобы понять, что записка была от Мироновой, даже не столько потому что все кто могли ему отправить подобные записки давно умерли, столько потому что юноша прекрасно помнил почерк девушки. В голове Наследника пронеслась краткая и горькая мысль о том, что лучше бы он что-то полезное запоминал, а не чужой чертов почерк.
Хартнесс томно вздохнул и перевернулся на другой бок, смотря в никуда.  Он вовсе не мудак, потому что он сейчас проигнорирует важную встречу для Мага Времени, абсолютно. Она теперь не его проблема, парень давно забыл, что такое эмпатия. Или должен был забыть. И вообще, скорее всего это чертовски плохая идея встречаться с ней сейчас, но, даже если это и плохая идея и вряд ли разговор с Мироновой закончится чем-то хорошим, Джека это не остановило от того, чтобы прибыть на место встречи в любом случае.
-Господи, как же я себя ненавижу... – Джек недовольно пробурчал себе под нос. Судя по всему, Хартнесс с годом приобрел навыки папы Боруто и Мстислава ни услышала, ни увидела прибытие Джека. Или она просто стала замечать меньше вещей. Или и то, и другое. Или она просто была слишком занята речью, начало которой Наследник не услышал.
- …делает мне очень больно.
Сердце Джека предательски йокнуло.
- Весь год я терпела то, что у меня на сердце и... Ургх, я не думала, что это настолько больно обсуждать. И не настолько трудно... Мне предлагали другие версии меня уйти. Представляешь? Они рассказывали о каждой смерти с таким интересом... Мне больно их слушать. Они рассказывали, как Лиан умерла, неудачно упав со скал. Или как убили Мару. А ещё как умерли Нэль и Мэтт.
Сердце Джека йокнуло опять от упоминания Нэля и Мэтта.
-  Они даже обсуждали свои смерти в пузырях снах, но они молчали о твоей смерти. Каждая из них закусывала губу и отводила взгляд, как только я спрашивала про альтернативных Джеков. Я не знаю. Я не хочу считаться с ними, потому что мне больно за всю команду, а не за тебя. Но за тебя больнее всего. Больше за то, как страдаешь ты. Это невозможно видеть, невозможно смотреть, и если бы я могла исправить, я бы... Я бы сделала всё, что в моих силах. Но я не могу. У меня не выйдет исправить эту вселенную. Она иная и она должна такой быть. Обязана. Понимаешь, они мне запретили. Забавно. Другие, черствые и глупые я запрещают мне, повидавшей многое, влезать в будущее. Говорят, что мы помешаем основной я и тогда в итоге сломается время у вселенной в целом, а не только у нас. Говорят, что мы можем быть жертвы во имя спасения всей Вселенной. А что, если я не хочу спасать вселенную? А что, если жизнь моего брата дороже, чем вся Вселенная? Что, если я эгоистка? Я отказалась идти с ними ради тебя. Ты не должен меня благодарить, это только мой выбор, но только... Я хочу с тобой поговорить. Обо всём, что случилось. Пожалуйста. Я нуждаюсь в этом.
Сердце Джека теперь не столько йокнуло, сколько находилось в агонии от происходящего. Именно поэтому это была дурацкая, плохая идея, чувства Хартнесса начали перешиваться вместе. С одной стороны когда он видел Мстиславу в боли, он чувствовал укол в своей груди, желание разбить лицо тому, кто сделал его «сестричке» больно, даже если он не обладал никакими навыками в разбивании лиц. С другой стороны, разве технически он сам не делал ей больно? Разве он все еще не ужасно соленый по отношению к ней? Наследник подавил слезы в себе, не желая выглядеть как тряпка и предпочитая, чтобы Миронова понимала что-то помимо его всхлипов и бубнений.
- Я... -  Честно, Джеку хотелось сказать много чего, большинство из всего этого было сплошной желчью, но юноша не смог выдавить с себя ничего из этого. Поэтому он сказал первое, что пришло ему в голову
-Ты скучаешь по ним, Мстиш?   – Мстислава не любила, когда ее называли «Мстишей», но Наследника абсолютно не волновало сейчас, как он ее называл - Просто... по ним? По Мэтту, Нэлю, Лиан и Маре? По родителям? Я знаю, что мы все еще можем «видеться» с ними в пузырях, но это все не то? Они не... наши? Конечно, я виделся с их версиями с нашей вселенной, тех, которых я погубил, но они все равно не «наши». Они не пробыли год в полнейшем одиночестве, в пустоте, без какого-то смысла жизни. Они не узнавали, что теперь они не могут умереть без определенных обстоятельств через неудачные попытки суицида, они все просто дети, они не проходили через все то что мы. У них есть пузыри, у меня нет ничего. Мне нет с кем поговорить, я получил богоуровень, полезней я от этого, конечно, не стал и вряд ли когда-нибудь стану, но зато теперь я получил приятный бонус вечного существования в пизде мира. Я виделся с столькими ими версиями, я виделся с версиями Мэтта и Нэля, с которыми у нас была подростковая драма в виде любовного треугольника и все это нелепо, но одновременно невозможно грустно. У них есть подростковая драма, у них было время друг с другом, у нас не было НИЧЕГО из этого. У нас до сих пор нет ничего, у нас никогда не будет ничего. Мы застряли в пустоте, пока призрачный я может встречаться с Нэлем. Волшебно. И казалось бы, за год я бы должен был действительно повзрослеть, поумнеть, стать сильнее морально, но я не стал. Я как был бесполезным куском говна со школы, так им и остался. Я на полном серьезе завидую версии меня которая умерла, потому что теперь у него есть дурацкий бойфренд, а я даже не могу нормально взглянуть тебе в глаза, потому что я боюсь. Не знаю, чего, увидеть там осуждение или боль, но я просто боюсь. Было бы у нас больше времени… – Хартнесс издал грустный смешок от каламбура со временем, подавливая в себе слезы.
Достав наполовину пустую бутылку бурбона из инвентеки, Джек открыл ее и сделал пару глотков. Укоротив расстояние между ним и Мстиславой, он протянул ей бутылку.
- Будешь? Теперь-то тебя никто не посадит, если тебе нет 18.